Где планируют поставить запятую законодатели?
Когда мы берем в руки современный девайс, получаем качественную медицинскую услугу, покупаем лекарства, садимся за руль автомобиля (особенно — электрокара) или в салон самолета, наблюдаем ли за передвижениями марсохода, — значение науки во всех этих разработках и благах цивилизации вызывает лишь уважение.
Конечно, заодно мы вспоминаем, где большинство этих вещей изготовили и где совершили открытия, приведшие к их появлению. И здесь возникает вопрос: а чем занимается украинская наука, если практически все технологии мы покупаем за рубежом? И что вообще происходит за стенами институтов и исследовательских центров? А отсюда и вопрос — зачем их финансировать, содержать, и вообще, зачем им столько имущества?
Народных рецептов, что с этим делать, довольно много. Сводятся они, в основном, к двум полярным вариантам: а) разогнать дармоедов; б) дать больше денег и не учить жить. Народная политика (как и народная медицина) обладает убойной силой, поэтому политики предпочитают выбирать компромиссные подходы, дающие в сумме вариант «ни денег, ни изменений». Компромиссные варианты коварны тем, что не разрешают противоречий, а лишь откладывают их до лучших времен. В результате не в выигрыше оказываются все стороны. Случится ли то же самое и на этот раз, когда через Верховную Раду проходит ряд законопроектов, декларирующих положительные изменения в сфере науки и инноваций (которые на практике еще больше затягивают тугой узел компромиссов), или все же удастся вырваться из бессмысленной бесконечности?
Чтобы из нее выйти, стоит вернуться к сущностным вопросам. Зачем Украине наука — в смысле как профессиональная сфера и инфраструктура? И какими должны быть отношения управленцев и исследователей?
Ответ первый: наука нужна уже хотя бы для того, чтобы имплементировать на локальном уровне высокотехнологичные решения, разработанные в других местах. Без этого просто некому будет прочитать техническую документацию и понять, о чем идет речь.
Отсюда следует ответ номер два: люди, которые профессионально занимаются наукой, нужны как специалисты по научному подходу и научному взгляду на вещи и, наконец, для формирования современной культуры, опирающейся на научные знания. И в первом, и во втором случаях невозможно быть ученым, не участвуя в лабораторных исследованиях.
Выход из клинча, куда завело украинскую науку неконструктивное взаимодействие академического истеблишмента и госчиновников, скорее всего, будет заключаться в масштабировании и поддержке негосударственных инновационных центров, создаваемых по инициативе либо самих ученых, конвертирующих свои разработки в предпринимательство, либо технологичного бизнеса, представителей общин, нацеленных на устойчивое развитие, инвесторов. Лучший вариант — когда совпадает интерес и ресурсы нескольких игроков. Примеры создания таких структур одной корпорацией или фондом оказались неуспешными.
Одной из первых независимых площадок, позиционирующих себя как центр коммерциализации научных разработок и управления знаниями, стал Фонд «Национального развития и инноваций» (NDI foundation). Однако таких платформ должно быть больше, и они не должны замыкаться на коммерциализации.
Продуктивная формула экосистемы инноваций, предложенная Массачусетским технологическим институтом (MIT), включает университеты, корпорации, предпринимателей, органы власти. К этой формуле приближается инновационный центр «Промприбор. Реновация» в Ивано-Франковске. На роль центров экосистемы инноваций также претендует Львовская политехника с научным парком и Школой стартапов. Перспективен и кейс Киевского академического университета, концентрирующий в себе экспертизу более десятка академических институтов. В планах — создание научного парка (НП) и Центра трансфера технологий.
За последние несколько лет с использованием соцсетей и современных цифровых инструментов активно развернулись научно-популяризационные форматы: «Моя наука», «Куншт», INSCIENCE, «Нобилитет» и др. Но несмотря ни на что — это еще лишь разрозненные островки, которые довольно слабо влияют на инновационную погоду в Украине.
Что могут сделать в таких условиях потенциальные игроки экосистемы, в чьих руках сосредоточены ресурсы: финансовые, политические, административные, медийные? И за кем первый ход? В украинских реалиях, вероятнее всего, — за бизнес-инноваторами и инвесторами. Прежде всего, они должны решиться играть вдолгую, а значит — инвестировать в принципиально новые продукты, выходить на внешние рынки, обучать персонал. На основе этого внутреннего решения логично сформулировать и заявить свои требования к законодателям и местному самоуправлению.
В частности, могут быть требования снизить или снять пошлины на высокотехнологичное оборудование, необходимое для переоснащения производства; долгосрочные контракты на аренду помещений; адаптация программ кредитов и, возможно, даже определенные налоговые преференции. Политикам и чиновникам нужно решить, чего они хотят: контролировать то, что осталось от научной сферы или то, что с трудом формируется как инновационная экосистема, или способствовать развитию экономики высокой добавленной стоимости в перспективе.
Не стоит оставаться в пассивной позиции и ученым. Представителям академической среды следует понять, что нынешний статус НАНУ — скорее аномалия, чем норма в условиях рыночной экономики такого государства как Украина. Наука должна вернуться в университеты, а те обязаны из учебных заведений превратиться в полноценные институты — с корпоративным управлением, финансовой автономией, рыночными контрактами с исследователями и преподавателями, контрактами на обучение с каждым студентом.
Теперь законодатели взялись внести больше ясности, четко определить правовой статус научных парков. ВРУ в первом чтении приняла законопроект №4236 «О внесении изменений в некоторые законы Украины об активизации деятельности научных парков». За документ проголосовало 330 депутатов из разных фракций, что свидетельствует о его потенциальной важности. Документ усиливает роль научных парков как центров экспертизы и высокоточного оборудования для исследований. А также предлагает освободить вузы и научные институты от необходимости согласовывать создание научных парков с центральным органом исполнительной власти, реализующим государственную политику в сфере науки и инноваций. Однако появились и новые требования, которые могут привести к очковтирательству вместо подотчетности.
Если в такой редакции законопроект примут во втором чтении, то НП будут обязаны прописывать в программу развития, которой определяются цели, приоритеты, стратегические цели (что логично), да еще и «конкретные шаги по их реализации, ожидаемые результаты и показатели их выполнения». На самом деле последнее довольно сложно прописать на старте. Логичнее было бы такие требования выдвигать к инновационным проектам, которые будут реализовываться на территории НП.
Из других позитивов законопроекта — то, что он включает в перечень возможных источников финансирования научных парков гранты, кредиты, возвратную финансовую помощь. Кроме того, планируется разрешить высшему учебному заведению и/или научному учреждению-основателю предоставлять помещения для размещения НП на условиях аренды, как для бюджетных учреждений.
Впрочем, основной источник инноваций в мире — венчурные инвестиции, а с этим в Украине туго. К тому же для доверия потенциальных партнеров и инвесторов необходимо, чтобы учредители НП, вузов и научных институтов сами обладали полной автономией, включая финансовую и кадровую. Без последнего НП может использоваться для маневрирования персоналом и средствами. Таким образом, законопроект требует существенных доработок перед вторым чтением.
Сложнее с законопроектом №4623 — «О внесении изменений в некоторые законы Украины о стимулировании деятельности в сфере трансфера технологий». Здесь у чиновников чешутся руки регламентировать, а по сути — существенно усложнить процесс передачи прав интеллектуальной собственности за границу на разработки, выполненные за счет государственного бюджета Украины. С одной стороны, вроде бы речь идет о защите национальных интересов, но при этом нарушаются интересы и права владельцев прав интеллектуальной собственности, которым в случае принятия изменений будет значительно труднее распоряжаться своими интеллектуальными активами. Поэтому предполагаю, что желающих выехать работать за границу среди ученых станет больше.
Мне трудно сказать, что означает выражение «творить науку в Украине» для каждого (ну хотя бы каждого сотого) конкретного ученого в лабораториях, экспериментальных участках, на кафедрах и в библиотеках. Более или менее точно знаю одно: научная деятельность (я не о диссертации) — это еще тот квест, игра нервов и мышц. Возможно, его пафосно поименуют «Антропология научной деятельности в Украине в условиях постоянных социально-политических преобразований». Но в основе будет очень простой и неисчерпаемый метод эмпатии. Однако отдельные элементы этого scientist journey, или «пути героя», уже можно обозначить. Он начинается с неуемной потребности познавать, страстной любознательности, которая ставит под сомнение устоявшиеся понятия, авторитеты, наделяет отвагой перед неопределенностью, выводит за пределы. Иногда — за пределы земного притяжения и к другим планетам. Но потом должно прийти упорство, или даже упрямство и настойчивость.
Недаром же преемник Curiosity на красной планете называется Perseverance (упорство). Я желаю всем, кто творит науку в Украине, этого качества, а главное — того, что следует за ним: радости открытий и счастья от успешно осуществленных миссий. Как у этих парней и девушек из NASA.
Николай Скиба,
эксперт по вопросам образования Украинского института будущего. ZN.ua